Песнь для Близнецов - Страница 66

А потом на поверхность вырвался Дориан.

– Он говорит правду, Искорка, – губы Гринера прошептали это мягко, нежно. – Отпусти его.

Шезара всхлипнула, но нож не опустила. И тогда Гринер – вернее, Дориан – медленно поднял руку, нащупал пальцами кристалл и приложил его ко лбу замершей королевы.

С миг она стояла, затем вздрогнула и отшатнулась. Гринер с облечением выдохнул.

– В тот момент ничего лучше в голову не пришло, – продолжил Дориан. – Это был отчаянный шаг, признаю. Но, благодаря ему, я могу существовать, пусть и ограниченно. Ты должна понять, милая. Это трудно и больно, и, будь у меня сердце, оно бы разорвалось от твоих страданий, но… Все так, как есть.

Шезара отошла, присела на кровать, бессильно опустив руку с кинжалом. Гринер сполз по стенке на пол. Вытер холодный пот со лба. Такое… почти полное единение с Дорианом не прошло для него даром – комната кружилась, то удаляясь, то приближаясь.

– Мне… – прохрипел он, – мне надо лечь.

Королева не ответила, да он и не ждал ее одобрения. С трудом поднявшись, он подошел к другой стороне кровати и рухнул в нее лицом вниз. Затылок нестерпимо ломило, он бы заорал от боли, но опасался, что на крик прибежит, выломав дверь, Озейр, и, завидев заплаканную королеву с кинжалом, отрубит Гринеру голову. Юноша с удовольствием потерял бы сознание, но оно оставалось при нем, и приходилось терпеть.

– Мне очень жаль, Ваше Величество, – сказал он в подушку. – Очень жаль… я бы никогда… Я любил вашего мужа, восхищался им. Я…

С удивлением он почувствовал, что Шезара взяла его за плечи и перевернула на спину – что было очень кстати, поскольку он начал задыхаться.

– Мне тоже жаль, – прошептала она. – Надеюсь, ты поймешь, почему я…

– Конечно.

Гринер лежал, пялясь в потолок, боясь пошевелиться.

– Тебя накрыть? – тихо спросила Шезара.

– Да, спасибо.

Она не только укрыла его одеялом – но еще перед этим стянула с него сапоги и сняла куртку. Потом легла рядом.

Гринер заснул мгновенно.

Его разбудило солнце, свет его пробивался даже через закрытое веко, будоража ярким алым сиянием. Гринер открыл глаза, чуть сместил голову на подушке, чтобы не слепило, и понял, что от вчерашней боли не осталось и следа. Он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Со стороны окна что-то звякнуло. Гринер приподнялся на локте, успел заметить, что королева сидит на скамеечке перед маленьким столиком и завтракает – но тут ему в руку впилось что-то острое.

Она положила между ними кинжал.

Гринер поднял глаза – и натолкнулся на спокойный взгляд Шезары. Она явно заметила, что он обнаружил кинжал и слегка приподняла брови.

– Я не собирался… пытаться… я даже думать об этом не смел… – смущенно забормотал Гринер, но королева подняла ладонь, прерывая его:

– Ш-ш-ш. Я знаю. Но это… символ, знак, понимаешь? Ложась в постель с чужим мужчиной, наши женщины так делают. Кем бы он ни был.

Юноша кивнул и осторожно сполз с кровати, минуя острое лезвие. Взлохматил волосы.

– А Вы уже… эм-м-м… приятного аппетита.

– Думаю, лучше будет, если ты будешь говорить мне «ты» и обращаться по имени.

– Хорошо, – тут же охотно согласился Гринер.

– Я все утро думала.

– Угу…

– Я прошу прощения за то, что собиралась убить тебя. Но когда ты поднес этот кристалл к моему лбу… я поняла, что ты говорил правду, я почувствовала Его.

– Угу… – Гринер выбрал самый простой способ разговора с королевой.

– И что ты намерен делать дальше?

Юноша рассказал ей о тех глупостях, что наделал под давлением Кендрика и собственных страхов, вкратце описал, насколько все плохо и объяснил, как намерен все исправить.

– Это хорошо. Разумно. – Шезара поманила его к себе. – Ты разве не голоден? Завтрак на двоих.

– Я же велел никого не пускать, – проворчал Гринер, заматываясь в простыню. Кинжал там или не кинжал, а штаны королева с него сняла, и переодела в длинную рубаху для спанья, а ему не хотелось щеголять перед ней голыми коленями.

– Я попросила оставить завтрак перед дверью, и забрала его, и снова закрыла дверь на засов.

– О… – Гринер, благодарно улыбнувшись, принял из рук Шезары большой ломоть хлеба с маслом и медом. – А это что?

– Финики. Сушеные. Привезла немного с собой. Так что ты думаешь делать дальше?

– Ну… – юноша откусил чуть-чуть от финика и проглотил. – Сладко… А, да, во-первых, мы отведем тебя в Башню Магов.

– Зачем? Кендрик, этот безумный маг – он же мертв, так? Ты вчера говорил.

– Да, мертв – но не могу же я сначала надавить на магов, заставить их пойти на уступку, а потом ею не воспользоваться?

– Да, ты прав. – Шезара задумчиво склонила голову набок. – Ты будешь выглядеть либо… глупцом, либо злым шутником.

– Самодуром, – подсказал Гринер.

– Но ты ведь заберешь меня оттуда через пару дней?

– Так и собирался. – Подтвердил юноша. – И можно будет уже официально «привезти» тебя в город. Твои… люди, эти двое – скажем, что они прибыли чуть раньше. И не спорь, пожалуйста, назим это понятно, но маги ни за что… – Гринер стушевался, вдруг осознав, что перешел на «королевский тон», властный, к которому за эти месяцы успел привыкнуть.

Шезара внимательно на него посмотрела.

– А ведь вы с Ним друг на друга влияете, верно?

– Полагаю, да. – По крайней мере Гринер верил, что их частичное слияние и совместные бессонные ночи не только сдружили их, но… неким образом сплотили, энергетически и ментально. Вопрос Шезары подвел его к вопросу – а насколько они повлияли друг на друга? Он задумался, сколько же в нем новом, повзрослевшем – пережившего многое Гринера, и сколько Дориана, изначально куда более ответственного и мудрого. Он этого никогда не узнает. Он уже изменился – но, пожалуй, он хотел бы знать… каким бы он был сам по себе.